Как бы очевидно это ни прозвучало, художественную ситуацию Дальневосточного федерального округа полностью определяет его отдаленность и оторванность, как здесь говорят, «от материка». Очень симптоматичным оказалось наше общение с Инной Утенберг, журналисткой из Хабаровска, пишущей о моде и культуре, предложившей свои консультационные услуги по местному контексту, которая за время нашей недельной переписки буквально приняла решение переехать в Новосибирск. Тем не менее она успела нас познакомить с местным граффити-сообществом.

Попытки обнаружить художественную активность в Якутии привели нас к художнице Ксении Кудриной, которая несколько лет назад переехала из Якутска в Москву. С ней нас познакомил исследователь и художественный критик из Якутска Егор Софронов, который получил образование в США, а затем переехал в Москву, где в настоящий момент работает в Музее современного искусства «Гараж». Кудрина, участвовавшая в V Московской биеннале молодого искусства, старается активно поддерживать связь со своим регионом. В творческих поисках она обращается к архетипическим символам своего народа, которые на подсознательном уровне являются частью ее мировосприятия. Переосмысляя их, Кудрина пытается выявить форму, отвечающую современности, сохранить и сделать предметом внимания память о своей культуре, которая сегодня может затеряться в нескончаемых информационных потоках.

Представитель стрит-арта Никита Невский из Хабаровска также предпринял попытку эмигрировать на Запад. Какое-то время он получал художественное образование в Чехии, но недавно по личным причинам предпочел вернуться, что, по его словам, для Хабаровска редкость. В разговоре Невский замечает, что граффити — это единственный способ самовыражения в Хабаровске, так как других — институциональных — возможностей просто не существует. Стены являются зачищенной от всякого контекста территорией, где он и его друзья, в том числе Никита Стопроцентов, пытаются выстроить пространство свободы. Как ни странно, работы Невского прекрасно импортируются на холст или бумагу, однако о продажах речи не идет: он дарит свои произведения друзьям и знакомым. На данный момент Хабаровск пребывает в ожидании завершения затянувшегося строительства лофт-проекта «Гаражи», чья идея была во многом вдохновлена московским Центром современного искусства «ВИНЗАВОД».

Денис Литвих, как и другие представители стрит-арта Хабаровска, пытается совмещать искусство с работой, «приносящей стабильный заработок». Его практика также связана с городскими стенами, но иногда он использует в качестве основы оргалит. Он говорит, что в городе к его работам часто относятся с непониманием и могут «обозвать мазней», а в целом «с современным искусством все сложно, чего не сказать о Владивостоке».

Владивосток, как говорят местные жители, «набит событиями, как кедровая шишка орехами». Относительная молодость региона, географическое расположение (удаленность от Москвы, соседство с Японией, Китаем и Кореей) и многонациональность способствуют активному интересу к истории края, как общей, так и частной.

«Приморский край — это палец, который воткнут в азиатские земли» — так начинают экскурсию в Приморском музее имени Арсеньева. Организованная здесь выставка-книга «Элеонора Прей. Письма из Владивостока» пользовалась большой популярностью среди жителей города. Этот российско-американский проект создал своеобразную мифологию, основанную на реальных документах — письмах американки Элеоноры Лорд Прей, которая прожила в этих местах 36 лет, написав своим родственникам и друзьям за это время около 16 тысяч страниц писем.

На улицах можно часто встретить граффити, так или иначе связанные с морской тематикой. Большинство местных художников ездят на пленэры и создают реалистические полотна, которые пользуются большим спросом у предпочитающих реализм китайских коллекционеров. Отчасти по этой причине молодые художники не всегда понимают, зачем заниматься именно современным искусством, ведь продать его сложно.

Тем не менее в городе уже второй год на общественных началах функционирует Владивостокская школа современного искусства, организованная куратором и арт-менеджером Яной Гапоненко. В Школе учатся художники, кураторы и арт-критики. Обучение платное, практически все деньги уходят на оплату билетов и гонораров преподавателям. Помимо основных занятий Школа проводит регулярные квартирные выставки и открытые мероприятия: здесь выступали директор Музея современного искусства «Гараж» Антон Белов, шеф-редактор портала об искусстве «Артгид» и арт-критик Мария Кравцова, директор журнала Interview Russia Наталья Чернова и другие.

У школы нет своего помещения, поэтому довольно часто занятия проходят в Центре современного искусства «Заря» — одной из важнейших точек художественной жизни города. Помимо организации арт-резиденции, выставок, образовательной программы, мастерских для художников, сотрудники «Зари» занимаются и исследовательской деятельностью. В партнерстве с галереей современного искусства «Арка», Приморской государственной картинной галереей и Музеем современного искусства «Артэтаж» в 2015 году был создан проект «Край бунтарей. Современное искусство Владивостока. 1960–2010-е», цель которого — зафиксировать отход от формальных предпочтений в искусстве в работах владивостокских художников ХХ века и зарождение тенденции к критической позиции. На выставке и в каталоге были представлены более 20 художников.

Из старшего поколения заметными фигурами являются Александр Киряхно, Ильяс Зинатулин, Виктор Серов, Владимир Погребняк и другие. Молодое представлено в основном деятелями стрит-арта, что опять же совпадает с симптомом, выявленным нами в Хабаровске. Важным для паблик-арта Владивостока является проект «33+1» Павла Шугурова: это «объединение» выдуманных Шугуровым 33 художников разного пола и происхождения из различных городов России. У каждого из них есть свое CV и портфолио, многие «авторы» занимаются настенными росписями.

В период, когда Шугуров возглавлял отдел дизайна городской среды в мэрии Владивостока, он многое сделал для того, чтобы превратить граффити в легальную форму творчества. Художники получали муниципальные заказы на роспись городских пространств и создание объектов паблик-арта. Сам Шугуров занимался колористикой и освещением районов, боролся с уличной рекламой — все это так или иначе превращалось в проекты группы «33+1», участником которой, по сути, был и есть один человек. Важным для Шугурова является то, что в этом проекте его искусство всегда представляют выдуманные им персонажи. Даже в «Крае бунтарей» представлен не сам Шугуров, а два художника из «33+1», каждый со своими проектами, сильно отличающимися друг от друга: это пленэрная живопись и уличные акции.

С «33+1» тесно сотрудничает молодой художник Кирилл Крючков. Его работы отличают минималистичность, яркий цвет, геометрические формы. Общественная деятельность Крючкова заключается в популяризации граффити и паблик-арта. Благодаря ему среди местных художников вошло в моду рисование на стенах кистью, а не с помощью баллончиков. По мнению Крючкова, публичное искусство не должно быть агрессивным или вандалистским, а художники должны привлекать в свои ряды как можно больше людей.

Уже по двум этим примерам можно определить главное стремление владивостокских современных художников и организаторов — создание своего арт-сообщества, преодоление изоляции, вызванной географическим положением города. Проект «33+1» — своеобразная утопия художника, рефлексирующего на тему отсутствия художественной среды.

Другие авторы выбирают путь осознанного панковства и шутовства. Так, Алексей Круткин (Мелкий) делает мини-объекты из деталей киндер-сюрпризов и маленьких игрушек, выстраивает их в причудливые композиции и дает названия, иронически обыгрывающие местные контекст, образы масскультуры или активистские движения. Он выпускает поддельные туристические сувениры, посвященные городу; один из придуманных им образов — чайка Стас — стал неофициальным символом Владивостока.

Современное искусство Владивостока держится на подвижниках. Среди них — куратор проекта «Край бунтарей» Вера Глазкова, основательница первой во Владивостоке международной галереи современного искусства «Арка». Больше 20 лет она поддерживает художников Владивостока, в том числе организуя выставки еще совсем молодых авторов.

Большую помощь процессу оказывает Александр Городний, основатель галереи и музея современного искусства «Артэтаж», посвятивший жизнь созданию уникальной коллекции современного искусства приморских (и не только) художников. Свою коллекцию Городний безвозмездно передал Владивостоку, и теперь фонды «Артэтажа» стали основой для Музея современного искусства, который открылся во Владивостоке летом 2016 года.

Анадырь, столица Чукотского автономного округа, где в 2013 году «Гараж» организовал Фестиваль современной культуры, — город, о котором можно также говорить в терминах эмиграции. В ходе опроса, проведенного командой Музея в местных школах и техникумах, было установлено, что уже с достаточно раннего возраста местные жители планируют уехать учиться в Нижний Новгород, Санкт-Петербург, Екатеринбург… Возвращаются единицы. Творческая жизнь в условиях пониженных температур (Анадырь расположен в зоне вечной мерзлоты) находится в зачаточном состоянии и ограничивается детской художественной школой и редкими событиями в местном Доме культуры.

На этом фоне особенно заметной кажется работа скульптора-самоучки Юрия Дунаева, проживающего в вымирающем поселке на мысе Шмидта. С детства мечтающий о полетах, Дунаев сначала пошел учиться на авиадиспетчера, а затем, после долгих странствий по Советскому Союзу, получил распределение на мыс Шмидта, где, наконец, стал работать по специальности. Как-то раз он задумался: «У нас вся страна находится в Восточном полушарии, и лишь самый край Чукотки — в Западном. Об этом мало кто вспоминает!» Потому он решил воздвигнуть памятник 180-му меридиану, разграничивающему Западное и Восточное полушария, использовав для его создания металлический лом. Для памятника Джеймсу Куку он сварил лопаты и снегоуборочный грейдер, а по бокам установил якоря. Затем последовали памятники двум погибшим американским летчикам — Бену Эйельсону и Эрлу Борланду, первопроходцу Адольфу Эрику Норденшёльду и другим. Несколько наивная манера Дунаева полностью компенсируется масштабом и фактурностью скульптур и, безусловно, контекстом территории, где установлены монументы.